… секунды, минуты, часы… Немезида не помнила, когда уставала сильнее, чем сейчас, и было ли такое вообще. Обычно, она совершенно не жалела своего здоровья и часто брезговала сном, порой – едой и рисковала зрением. Однако сейчас ей приходилось сражаться, и не просто сражаться – убивать, зачастую тех, кто был на порядок слабее её. Девушка находилась в первых рядах своих воинов, под прикрытием верных телохранителей, не подпускающих к ней никого близко, и, создавая ледяные дротики, метала их во врагов. Она, конечно, могла попробовать использовать что-то более мощное, но это бы требовало большей трудоёмкости и концентрации, а рисковать как-то не хотелось, тем более что довольно-таки сложно концентрироваться, когда сердце обеспокоенно колотится, словно наблюдая, как раз за разом падают воины с одной и с другой стороны. Но даже так за время битвы девушка уже успела потерять много сил и едва не валилась с ног от усталости. Трое из десятки её личное охраны валялись замертво, остальные стояли, мужественно сдерживая нападающих, но было видно, что и они держатся из последних сил.
«Всё… больше… не могу… если продолжу, начну сушить саму себя…» - да, принцесса что-то читала об этом – о риске, переигравшись со своими способностями, оказаться самой же в их плену.
Изида метнула вперёд последнее заклинание, и впереди неё расцвёл туманный цветок, лишая соперников возможности её видеть. Поняв, что принцесса хочет отступить, телохранители начали осторожно следовать за ней, стараясь не упустить окружающей обстановки, и вскоре все они оказались в тылу. Немезида попросила подать чего-нибудь горячительного, а сама, как подкошенная, рухнула в стоящее в углу кресло.
Однако покоя принцессе не было и здесь. Прямо перед ней воздух дрогнул, и девушка почти физически ощутила присутствие некоей чужеродной силы. Вскоре в воздухе уже вполне чётко очерчивался образ статной королевы. Стража, охранявшая шатёр снаружи, обеспокоенно закопошилась, но Эме крикнула им, что всё в порядке и они могут не беспокоиться – в самом деле, судя по спокойствию Королевы и её бездействию, она пока не собирается ничего предпринимать.
- Ты всё правильно поняла, принцесса, - фамильярно обратилась к Немезиде Берилл. Однако Эме даже не заметила этого – по её мнению, лучше не скрывать сейчас того, что можно сказать прямым текстом. Берилл заявилась сюда неспроста, это понятно, но и не с целью убить принцессу – для этого у неё было уже достаточно возможностей.
- Зачем Вы здесь?
- У меня есть к тебе предложение.
- Неужели? Мы можем о чём-то договориться, правда? – слабая усмешка, как отражение засевшей иглой в сердце ненависти.
- Не смейся, принцесса, - по лицу видно, что это её разозлило, но пытается сдержаться, - ты ведь хочешь спасти своих подданных, правда? И Меркурий… такая чудесная планета, такие умные жители, столько открытий… жаль будет это всё потерять.
- К чему Вы клоните? – прищурилась, уже осознавая, что ничего хорошего из этого предложения не выйдет.
- Тебе всего-то лишь надо привести ко мне Серенити, и нападение будет прекращено. Его не последует и впоследствии… если не веришь мне, тёмной, - теперь уже её очередь усмехнуться, - я могу поклясться тебе в сказанном, а это стоит многого. Ну же, соглашайся, принцесса. Я не из тех, кто предлагает дважды.
Предложение Берилл показалось Немезиде столь глупым, нелепым и самоуверенным, что девушка, в гневе (что бывало с ней нечасто, но сейчас играли свою роль расшатавшиеся нервы, да и... такие слова... Серенити, разве может Эме с ней так поступить?!) резко встала, пытаясь сохранить равновесие, несмотря на закружившуюся голову.
- Я никогда не соглашусь на подобные условия, и Вы это знаете! Значит, быть войне! А теперь, убирайтесь! – Изида резко выставила руки вперёд, готовясь чем-нибудь поразить Королеву, но та уже, загадочно улыбаясь, истаяла.
Однако кое-что осталось на память после её присутствия – неуверенность. Эме не могла предать Серенити, но… положить столько жизней за её одну? Правильно ли это? Ведь все ожидают от королевского дома Меркурия исключительно правильных поступков, и как-то забывают, что королевская чета – тоже люди, и им так же, как и всем остальным, свойственны сомнения…